Примеры — аргументы на тему «Совесть» для сочинений

Все тесты

Пример сочинения егэ №2 с аргументами из литературы

В каждом обществе есть нормы: социальные, правовые, корпоративные, но особое место в нём занимают моральные. Говоря о них, человек рассматривает происходящее вокруг с позиции добра и зла, справедливости и несправедливости. Очень часто мы прибегаем к помощи такого явления, контролирующего нас изнутри, как совесть.

Так что значит «жить по совести»? Я считаю, что так живет тот, кому не чуждо чувство стыда, кто всегда руководствуется моральными нормами. Слова и действия должны укреплять самоуважение, а не подтачивать его – тогда и будет уместно использовать данное понятие. Для аргументации своей позиции приведу примеры из читательского опыта.

Вспомним рассказ Александра Грина «Зелёная лампа». Два богача, Стильтон и Реймер, замечают лежащего на улице человека. Этим беднягой был Джон Ив, выходец из Ирландии. Ему было около 25 лет, за которые он успел поработать и фермером, и матросом, и углекопом.

Теперь он находился в Англии в поисках лучшей жизни. Стильтон предложил бездомному 10 фунтов в месяц, если тот сейчас же снимет в одной из центральных улиц квартиру с окном на улицу. Бродяга должен был каждый день с пяти вечера до двенадцати ночи зажигать лампу, покрытую зелёным абажуром, никуда не выходить и ни с кем не разговаривать.

Джон от безысходности согласился на странную сделку. Так он и поступал каждый день, слыша под окнами гадкие фразы в свой адрес. Прошло 8 лет. В одну из больниц города доставили старика, которым был Стильтон, сломавший ногу на лестнице. Это был уже не тот богатый человек, который когда-то пил дорогое вино и ходил по клубам.

Он уснул на койке, а после пробуждения увидел доктора, лишившего его правой ноги. Этим специалистом был Джон Ив, та самая «игрушка», над которой подшутил Стильтон. Он поведал историю своей жизни, рассказав, что унизительная шутка миллионера помогла ему найти себя.

Сидя дома, он читал книги о медицине, а с экзаменами для поступления в колледж помог студент, живший с ним. Этот пример ярко показывает контраст двух людей. Стильтон – олицетворение бессовестного человека: в свои 40 лет он лишь ходил по клубам, ничего не желая в этой жизни.

Он позволил себе унизительную «шутку» над человеком, однако для бродяги наказание стало подарком судьбы. Джон жил по совести, ведь честно учился и трудился во благо общества. И он не отказался помогать своему обидчику, а выручил его в трудную минуту. Его поведение соответствует моральным нормам.

Прекрасный пример можно также найти в рассказе Андрея Платонова «Юшка». Ефим, человек лет сорока, явно похожий на старика, работал в кузнице. Все называли его Юшкой. Не только дети, но и взрослые обижали его. Каждое лето он уходил из деревни, но никто не знал куда.

Однажды больного толкнул в грудь прохожий, и Юшка умер. Лишь спустя время в деревню приехала девушка, искавшая Ефима Дмитриевича. Не сразу кузнец вспомнил, что так звали его помощника. Оказалось, что Юшка каждое лето уходил в город помогать девушке-сиротке, которая теперь явилась проведать своего кормильца.

Конечно, она не застала его, но, будучи врачом, продолжила добрые дела Ефима, бескорыстно помогая людям. Этот пример показывает, что Юшка жил по совести: он поддерживал сироту безвозмездно и вложил в ее душу моральные ориентиры, которые направили героиню на верный путь.

Таким образом, совесть – это внутренний контролёр, который, к сожалению, свойственен не всем людям. Она формируется в зависимости от социально-культурного окружения и является моральной основой личности. Если человек совестливый, его поступки будут соответствовать нормам морали. Жить по нравственным правилам — это значит уважать и себя, и других людей в равной степени.

Сочинение егэ. по тексту качалкова о совести | русулитка

Учение св. иоанна златоуста о совести

Помимо великого жизненного значения, какое имеют беседы Златоуста, как истолкователя нравственного христианского учения и незаменимого руководителя христианина по пути духовного преуспеяния, они представляют глубокий интерес и в чисто-теоретическом отношении, раскрывая и освещая многие вопросы христианской этики.

Цельных бесед – трактатов по теоретическим вопросам в данной области у Златоуста, конечно, мы не встречаем. Беседы его имели своей целью научать жизни, а не преподавать только знания, – а потому вполне понятно, что все то, что не имело непосредственного отношения к жизни, в этих беседах затрагивалось лишь попутно, мимоходом.

Понятно также, что если Златоуст и останавливался своим вниманием на вопросах теоретического свойства, то по преимуществу на таких из них, которые имеют к жизни более близкое отношение. В этом случае учение о совести, о свободе воли и благодати, как факторах, созидающих нравственную жизнь христианина, естественно, должно было найти в его беседах наиболее подробное раскрытие. Изложить его взгляд на значение первого из этих факторов мы и постараемся в настоящей статье.

Главная и существеннейшая функция совести, по учению Златоуста, состоит в том, что она руководит человеком в деле познания и различения добра и зла. Здесь её значение сказывается по преимуществу и дает себя чувствовать наиболее сильно. По мнению св. Златоуста, человек, единственно руководимый совестью, может стать на путь истины и добродетели, или, по крайней мере, делать строгое различие между нравственным добром и злом.

Вот что находим мы у него в одной из его речей к антиохийскому народу, сказанных по случаю низвержения царских статуй1… «Бог, – говорит здесь св. Златоуст, вначале созидая человека, даровал ему естественный закон». Что же такое этот естественный закон? – спрашивает св.

Златоуст, – и в ответе на этот вопрос приходит к учению о совести. Сущность естественного закона, дарованного Богом человеку при самом сотворении этого последнего, и состоит в том, что «Бог впечатлил в нас совесть, и познание добра и зла сделал врожденным».

Прямым последствием этого и является то, что для человека становится совершенно ненужным всякое научение: единственно при свете этого естественного закона он может узнать все и сделать истинную оценку поступкам и делам как своим, так и чужим. Вот почему «нам, говорит Златоуст, уже не нужно учиться, что блуд есть зло, а целомудрие – добро; мы знаем это от начала». Далее св.

Он только запретил грех, а не учил о нем. Почему же сказавне убий,Он не прибавил, что убийство зло? Потому, что совесть предварительно научила нас этому, и он говорит об этом как уже со знающими и разумеющими». Вот почему, напротив, когда Бог открывает человеку заповеди не первоначальные, неоткрытые человеку его естественной совестью, Он указывает и основания, почему нужно соблюдать эти заповеди, чего совершенно не делает по отношению к заповедям первого порядка.

Так поступает Он, сообщая людям заповедь о субботнем покое: день седьмой должен быть днем покоя, –зане в день седьмой почи Бога от всех дел своих– прибавляет Господь, указывая тем человеку разумную причину этого требования. Указание причины здесь является делом необходимым, так как эта заповедь, как «частная и временная», существенно разнится от других, каковыне убий, не укради, не прелюбы сотвори, –являющихся необходимыми и составляющих основание нашей нравственно-доброй жизни.

«Поэтому, и Господь не прилагает к этим последним заповедям причины и не вводит учения, но довольствуется простым запрещением». Что знание добродетели вложено в человека при самом его творении, наглядное доказательство тому св. Иоанн Златоуст видит в примерах из ветхозаветной библейской истории.

https://www.youtube.com/watch?v=ZnZGPCqezAA

Одним из таких примеров, иллюстрирующих указанное положение, служит уже история грехопадения. «Адам, говорит Златоуст, сделал первый грех и после этого греха тотчас скрылся. Если бы он не знал, что сделал что-то злое, то для чего бы стал скрываться?

Но нравственный закон, вложенный в природу человека – совесть –

не ограничивает свою деятельность исключительно отрицательной стороной – мучениями и укорами за уклонение от пути добра. Он может руководить человеком и положительно – прямо указывать человеку, что добро и что зло. Это доказывает св. Златоуст примером Каина и Авеля.

«Мы, говорит он, хотим доказать примером не только зла, но и добра, что человек (по природе) знает то и другое. Человек знает, что грех есть зло, – это показал Адам; а что он знает также, что добродетель есть добро, это опять показал Авель. Он принес свою жертву не по чьему-либо наставлению, и не по внушению закона, который говорил бы тогда о начатках, но наученный сам собой и совестью»3.

Все подобные примеры приводятся Златоустом для того, чтобы доказать, что «познание добра и зла первоначально вложено в природе человека. Ибо откуда, говорит св. Иоанн, узнал Авель, что доброе дело – приносить жертву, доброе дело – почитать Бога и благодарить за все»?

4 И, с другой стороны, откуда узнал Каин, что его намерение убить брата – злое; ибо, в противном случае, если бы, т. е. он не знал нравственной ценности этого намерения, – зачем он бы стал скрывать его? Все это находит себе объяснение в существовании в человеке того «достаточного закона совести, который заключала в себе с самого начала природа человеческая у всех людей»5.

Идя далее в раскрытии этих своих основных положений, св. Иоанн Златоуст все более и более расширяет значение совести: она, по его мнению, и была главной движущей силой в истории развития человеческих обществ, была наиболее деятельным началом усовершенствования гражданственности и много способствовала культурному развитию человеческих обществ.

К раскрытию этих положений св. Златоуст приходит в своих рассуждениях, направленных к обличению язычников, которые отрицали присутствие в себе высшего нравственного закона, – закона совести, и не признавали его врожденности. «Нет у нас, говорят (т. е. язычники), врожденного закона в совести;

Бог не положил его в природе». Отвечая на такое возражение против всеобщности совести св. Златоуст говорит: «с чего-же, скажи мне, с чего их (язычников) законодатели написали законы о браке, об убийствах, о завещаниях, о залогах, о притеснении ближних, и о многом другом»?

Конечно, нынешние законодатели могли заимствовать от своих предшественников, эти от других и т. д. «Но от кого, спрашивает св. Златоуст, научились те, которые вначале и первые издали у них законы? Не ясно ли, что от совести? Ведь они не могут сказать о себе, что были с Моисеем, что слушали пророков: как этому быть, когда они язычники?

Так, очевидно, делает заключение св. Златоуст, что на основании закона, дарованного Богом человеку, вначале при сотворении, на основании его они и постановили законы, и изобрели искусства все и прочее. И искусства так изобретены, т. е. первые люди дошли до них – по внушению природы. Так произошли и судилища, так определены и наказания…»6.

Что «естественный закон добра и зла» лежит в самой нашей природе св. Златоуст доказывает это и примерами из обыденной жизни. «Все мы, говорит он, когда грешим, стыдимся» и при том стыдимся не только людей одинакового с нами общественного положения, а даже и своих слуг.

Не условные, следовательно, понятия о приличном и неприличном заставляют человека стыдится за свой грех, а внутренний закон, непосредственно говорящий ему о нравственной ценности его поступков. Вот почему скромный слуга часто возбуждает чувство стыда в своем преступном господине, когда тот идет к развратной женщине, и заставляет его сойти с этой негодной дороги7.

Все это – и примеры библейские, и личный опыт человека – не оставляет никакого сомнения в том, что различение добра и зла, знание того, что такое порок и что добродетель, «искони вложено уже в нашу совесть». Вот почему для определения нравственной ценности дела и поступков человека не требуется никакого внешнего наставления.

Чтобы знать, например, что целомудрие добро, для этого нам не нужно ни рассуждений, ни наставлений, «не требуется ни трудов, ни забот, чтобы разыскать и найти, хорошо ли и полезно ли целомудрие; напротив, мы все общим голосом признаем это, и никто не сомневается на счет этой добродетели.

Раскрывая понятие о совести как непосредственной учительнице добродетели и указывая значение её в качестве могущественного фактора в моральном и культурном развитии человечества св. Златоуст следует в данном случае апостолу Павлу, развивая лишь подробнее учение последнего о естественном законе.

Не смотря, однако, на прямые ссылки св. Златоуста в доказательство проводимых им положений на слова апостола, один из представителей западной учености – Р. Гофман, нашел возможным обличить учение Златоуста о совести в некоторых существенных недостатках и даже упрекнуть этого величайшего учителя христианской нравственности прямо-таки в языческой точке зрения на данный вопрос.

Раскрываемое Златоустом понятие о совести, по мнению этого ученого, никак не может будто бы мириться с учением того же Златоуста о необходимости откровенного закона. Для чего, в самом деле, последний, если человек, руководствуясь естественным законом, т. е. совестью, мог бы преуспевать на пути добродетели?

«Златоуст, заявляет Гофман, и не чувствует, что со своей совестью он вступает в противоречие с самим собой и становится на языческую точку зрения». Такое представление западного ученого, на наш взгляд, есть лишь плод непонимания им учения Златоуста.

Правда, в беседах св. Златоуста можно встретить места, где он представляет богооткровенный закон как бы лишь повторением, воспроизведением того, что уже раз вложено было в человека вначале при его творении, и что он, по-видимому, не настолько необходим, чтобы без него нельзя было достигнуть истины и спасения.

Так, в одной из своих бесед на псалмы св. Златоуст прямо говорит, что Моисеевы писания только обновляют тот закон, который имеет природа и который в самом начале внедрен в неё Богом. К тем предписаниям закона, которые возвещены были Богом чрез Моисея, человек мог бы прийти и сам, руководясь лишь естественным законом.

Рассуждая о поступке Исаака, отпустившего с миром Авимелеха и слуге его (Быт. XXVI, 31), Златоуст делает такой вывод из этого библейского повествования. «Видишь, говорит он, как праведник, не имевший ещё наставлений от закона, не видевший пред собой примера в ком-нибудь другом, а только последуя отцу, и руководимый учителем, находящимся в самой природе человека, в его совести, показывал столь великое любомудрие!

» Повинуясь единственно внушениям своей совести, Исаак исполнял, таким образом, заповеди Христовы, не зная ещё о них ничего из закона откровенного8. Отсюда можно было бы, по-видимому, заключать, что с точки зрения Златоуста, – даже новозаветное Откровение не принесло чего-либо нового, совершенно неизвестного миру древнему, человеку естественному, – и задатки великих истин христианства лежали в тайниках души человека и, при руководстве естественного закона – совести человеческой, могли обнаруживаться в значительной полноте и силе.

Все это дает, однако, слишком мало оснований упрекать Златоуста в противоречии и якобы не христианской точке зрения, как делает Гофман. Если в изображении значения совести Златоуст порой и допускает преувеличения, то объяснения этого просто следует искать в желании его как только можно рельефнее выставить ту самую мысль о безответности язычников, которую выразил апостол Павел.

А при таком желании вполне естественно, конечно, было допустить и некоторую односторонность в оценке фактов, которые Златоуст приводил в качестве иллюстраций к своим положениям. Подобная односторонность замечается, например, и в истолковании указанного события из истории Исаака, где поступок последнего представляется как результат исключительно лишь одного внушения совести и тем дается, по-видимому, мысль, что человеку можно бы обходиться и без откровенного закона.

Но толкование в значительной мере утрачивает свой односторонний характер благодаря замечанию, что Исаак в данном случае кроме совести руководился ещё и примером своего отца. В этом замечании проглядывается та же самая мысль о недостаточности исключительно одного лишь руководительства совести и необходимости при ней других руководителей по пути добра, которую подробнее раскрывает Златоуст в других беседах.

Так, в одной из бесед по случаю низвержения статуй, он говорит: «много и других учителей, кроме совести, приставил нам Бог… как-то: родителей к детям, господ к рабам, мужей к женам, наставникам к ученикам, законодателей и судей к подначальным и друзей к друзьям.

А столько учителей приставил к нам Бог для того, чтобы нам было легко найти и сделать полезное, так как многие, побуждая нас к этому, не дают нам уклониться от полезного»9. Совесть в ряду этих «учителей» занимает даже и не первое место. «Опасение общественного мнения» и «врожденный страх пред законами» оказываются порой более надежными и могущественными руководителями человека по пути добра, чем голос совести10.

Таким образом, на ряду с внушениями совести, необходимо нечто более положительное, что бы прямо показывало человеку как он должен поступать в том или другом случае и чем вообще руководиться в своей деятельности. В области нравственной таким руководителем и является Откровение – этот положительный закон, который своими заповедями и постановлениями прямо и решительно говорит человеку что он должен делать и как поступать, чтобы быть всегда в согласии с волею Божией, тогда как голос совести не всегда с одинаковой ясностью и постоянством говорит об этом человеку.

Далее, по словам самого же Златоуста, Бог так устроил, чтобы обличение совести восставало в нас по временам, а не было постоянно11; но в таком случае, как нечто непостоянное, она является уже далеко ненадежным руководителем; при том же голос совести с особенной силой часто начинает говорить в человеке только уже тогда, когда совершено преступление, иногда совершенно умолкая пред совершением его12.

Наконец, и само разделение св. Златоустом совести на добрую и злую, и поставление самой её в зависимость от такого или иного рода жизни и дел показывает, что она сама по себе одна недостаточна для человека в деле его нравственного совершенствования и требует более надежных, постоянных и безусловных руководителей на пути добродетельной жизни.

Но и помимо всех этих косвенных свидетельств, заставляющих нас признать, что и сам Златоуст далеко не считал совесть исключительным и единственно довлеющим учителем нравственности, тем естественным законом, который один своей собственной силой может привести человека к нравственному совершенству и спасению, – мы находим у него и более прямые указания на необходимость откровения, – необходимость благодатного воздействия на человека, для того, чтобы он мог неуклонно следовать по пути добра и укрепляться в вере и нравственно-доброй жизни.

В одной из своих бесед, изъясняя слова апостола из послания к Коринфянам (II–IV, 13): «имущие той же дух веры», св. Златоуст говорит, что этими словами апостол хочет показать, что «вначале уверовать и покориться призванию – зависит от нашего расположения, но после того, как вера уже внедрена, мы имеем нужду в помощи Св.

Духа для того, чтобы она пребывала постоянно непоколебимой и неизменной»13. Признавая, таким образом, полную свободу за человеком в первоначальном усвоении веры, Златоуст разъясняет далее это ещё подробнее. «Ибо, говорит он, ни Бог, ни благодать Духа не предваряет нашего расположения, но хотя и призывает, однако ожидает, чтобы мы пришли добровольно и по собственному желанию, а потом, когда мы уже пришли, тогда подает от себя всякую помощь»14.

Но представляя воле человеческой полную свободу в этом первом усвоении веры, Златоуст, для дальнейшего преуспеяния в ней, считает необходимым присутствие высшей помощи, которая могла бы направлять человека и укреплять в данном направлении. Такая помощь не может представляться в совести, в естественном законе, вложенном Творцом в человека, потому что совесть сама по себе недостаточно сильна для этого и может всегда уклониться с пути истины и добродетели.

За такого надежного помощника и руководителя св. Златоуст признает благодать Св. Духа, которая приходит к человеку после того, как этот последний покорился призванию и усвоил начала веры. Но эта помощь Духа не приходит необходимо к каждому человеку; человек может привлечь к себе помощь Духа и расположить Его пребывать в себе только добрыми делами и исправной жизнью.

«Как свет светильника, говорит св. Златоуст, поддерживается елеем, с уничтожением которого и он прекращается и исчезает, так точно и благодать Духа тогда, когда есть у нас добрые дела и душа окропляется великой благостыней, пребывает в нас как огонь, поддерживаемый елеем, а без неё отступает и удаляется, как это случилось с пятью девами…»15.

Таким образом, св. Златоуст для жизни праведной и истинной и для получения человеком спасения признает необходимым непосредственное воздействие благодати Св. Духа, которая в свою очередь подается человеку, по его мнению, за добрые дела. Поэтому здесь становится необходимым для человека самому трудиться и заботиться о своем спасении, исправлять свою жизнь и творить добрые дела, ибо, в противном случае, по образному выражению св.

Златоуста, ему грозит опасность потерпеть кораблекрушение в вере16. Руководителем в этом следовании по пути добра к получению спасения, конечно, может служить отчасти и совесть, заставляющая человека держаться добродетели, избегать зла и стремиться к чистой жизни, – но влияния только одной последней все же недостаточно для совершенной веры и получения спасения, потому что самая «вера, по заключению Златоуста, для того, чтобы ей оставаться непоколебимой, иметь нужду в помощи и присутствии Духа»17.

Таким образом, из всего вышесказанного становится совершенно ясным, что св. Иоанн Златоуст был далек от мысли приписывать совести человеческой исключительное руководящее значение в нравственной жизни человека и не обусловливал исключительно её водительством получение человеком спасения.

Тем более, нельзя приписать ему такого взгляда на духовную человеческую природу, каким отличалось потом пелагианство, – именно, что человек по своей природе – добр, что в нем лежат зачатки всех добрых расположений и склонностей и что только единственно от его воли зависит полное и всестороннее раскрытие их.

Признавая волю человека не настолько сильной, чтобы она всегда могла удерживать человека на пути добра и не позволять ему уклоняться к совершению злых дел, св. Златоуст, в качестве силы, сдерживающей злую волю и помогающей человеку, при свете сверхестественного Откровения, совершенствоваться в добродетели и вести жизнь, согласную с законом Божественным, и выставлять главным образом совесть, как естественный истинный критерий дел и поступков человека.

Вот почему учение о совести, как внутреннем судии и обличителе, особенно развито у св. Златоуста. Почти во всех местах, где он говорит о совести, он главным образом выставляет её с этой стороны и изображает деятельность её в этом отношении особенно ясно и рельефно.

Вот как раскрывает он учение о совести с этой именно стороны. «Бог, говорит св. Златоуст, показал свою любовь к роду человеческому тем, что в каждом из нас поставил нелицеприятное судилище – совесть, которая делает строгое различие между добром и злом»18… Из этого дара благодати Божией человек может извлечь для себя величайшую пользу: человек, по ясной заповеди Спасителя, никого не должен судить, потому что всякий согрешающий имеет уже над собой высшего Судию; но есть такая область, где человеку предоставляется полное право быть судиею, – такое судилище, которое вполне предоставлено ему, – это область его собственных дел, мыслей и желаний, суд над которыми он может изрекать, не подвергая себя осуждению от верховного Судии.

«Посади, говорит св. Златоуст, в совести своей судиею разум, и поставь пред его судилищем все твои беззакония; исследуй все грехи души твоей, потребуй от неё со всей строгостью подробного отчета… Если, заключает св. Иоанн, ты будешь каждодневно это делать, то с дерзновением предстанешь пред страшное судилище»19… Осуждая сами себя в повседневных прегрешениях наших, мы уже тем самым избавляемся от строгости будущего суда20, говорит св. Златоуст в другом месте, указывая на неизменное для человека в этом отношении значение совести.

Как судия и обличитель, совесть, по своим достоинствам, не может равняться ни с каким судом человеческим и стоит неизмеримо выше этого последнего. Вот какими чертами изображает св. Златоуст деятельность совести с этой стороны. Совесть, вложенная Богом в духовную природу человека при самом сотворении его, является неумолкающим обличителем и притом таким, который не может быть обманут или обольщен.

«Пусть человек, поясняет св. Златоуст, учинивший грех и совершивший беззаконное дело успеет укрыться от всех людей: но от этого судии укрыться он не может, напротив, всегда носит внутри себя этого обличителя, который беспокоит его, мучит, карает, нигде не дает ему покоя, требует просчета в проступках, и поставляет на вид и тяжесть грехов, и угрожающее грешнику наказание.

Как усердный врач, совесть не перестает прилагать свои врачевства», и продолжает постоянно заботиться, не обращая внимания на то, что её не слушают21. В таком постоянном напоминании и состоит цель её деятельности: этим она не дает грешнику дойти когда-нибудь до забвения о проступках своих, и, выставляя их на вид, хочет «сделать нас не столь склонными к повторению прежних грехов.

Значение её в этом отношении настолько велико, что без водительства её мы тотчас бы погибли»22. Совесть, далее по Златоусту, это непрерывно бодрствующий судия, равного которому нет между людьми: он не подкупен ни деньгами, ни лестью, ни угрозами23, и, как судия неумолимый, произносит всегда свой справедливый приговор24.

При том судия этот неутомим, выступает со своими обличениями «многократно и во всю жизнь» и напоминает нам о грехах не только в то время, когда мы совершаем их, но и по прошествии многих лет, как это доказывает история братьев Иосифа, принесших раскаяние уже спустя много лет в Египте25.

Таким образом, как судия, недоступный обману26, как ревностнейший и постоянный обличитель, – совесть постоянно указывает человеку его порочные мысли и деяния, заставляют его всеми силами стремиться избегать их, чтобы не подвергнуться вечному осуждению в будущей жизни, и своими наставлениями помогает ему следовать более или менее неуклонно по пути добра.

Без этого надежного руководителя падший человек со своей склонной ко злу волей мог бы совершенно погрязнуть в мире зла и погибнуть. «Обличение совести есть, поэтому, как бы некоторый священный якорь, не дающий нам совершенно погружаться в бездну греха27, говорит св. Златоуст, наглядно показывая в этом прекрасном образе все значение совести для человека в его жизни.

Учением о совести, как внутреннем, естественном законе, вложенном в человека при самом его творении и дающем человеку возможность познания того, что добро и что зло, что он должен делать и чего избегать, – как о достаточном руководителе в нравственной жизни, и, наконец, учением о совести, как о нелицеприятном, неподкупном и праведном судии, о неумолимом и суровом обличителе и карателе, терзающем наше сердце и поражающем сильнее всякого палача и тем самым удерживающем человека от окончательного падения, и приводящем человека, при его добром желании, ко спасению, и исчерпывается у св. Иоанна Златоуста вопрос о значении совести в жизни и деятельности человека.

Как бы в заключение своего учения о совести, св. Златоуст, призывая человека к заботам о самоусовершенствовании в нравственном отношении, к неустанным стараниям о приобретении доброй совести, – помимо награды, ожидающей человека за это в будущей жизни, помимо оправдания на будущем страшном суде, указывает ещё на добрую совесть, как на заключающую блаженство в самой себе, независимо от других наград.

, сказано,чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). В этом же созерцании Божества заключается высшее, возможное для человека блаженство. Но если в чистой совести – блаженство и если «ничто так не воскриляет и не возносит горе душу, как приобретение правды и добродетели»29 и если «ничто столько не поддерживает и едва ли не окрыляет, как добрая совесть»30, то, с другой стороны, «ничто так не обременяет душу, ничто так не ослепляет мысль и не преклоняет долу, как сознание греха»31, и ничего нет беспокойнее худой и порочной совести32, которая «делает нас нечистыми и ввергает в отчаяние»33.

И вообще, говорит св. Златоуст, «не величие власти, не множество денег, не обширность могущества, не роскошный стол, не пышные одежды, и не прочие человеческие преимущества доставляют благодушие и радость; но бывает сие плодом только духовного благоустройства и доброй совести»34, и обладающий ею, хотя будет и беден, блаженнее богатого, но сознающего за собой грехи35.

Кто достиг до такого обладания, у того на душе всегда будет светло и радостно, – вся жизнь превращается в светлый праздник. «Если у тебя чиста совесть, то ты имеешь постоянный праздник, питаясь добрыми надеждами и утешаясь упованием будущих благ; если же ты не спокоен в душе и виновен во многих грехах, то и при тысячах праздников и торжеств ты будешь чувствовать себя не лучше плачущих»36.

Вывод о роли совести в жизни человека

Подводя итог, можно сказать, что значение совести в том, что она руководит поступками человека в жизни, помогает принимать решения. Только человек с чистой совестью сможет достойно прожить в мире, не мучаясь и не терзая свою душу.

Доброго времени суток, дорогие друзья. В данной статье будет рассмотрена проблема совести: аргументы из литературы

и авторское сочинение для подготовки к единому государственному экзамену.

Будут использоваться следующие аргументы:

– Э. Асадов, «Именем совести»

– М. Шелли, «Франкенштейн»

Внутри каждого человека находится невидимый судья, именуемый совестью и помогающий оценивать наши поступки и решения. Моральную ответственность за свои действия должен нести каждый человек, однако на деле мы можем наблюдать это не всегда.

Совесть является благородным качеством, присущим от рождения каждому человеку. Но её присутствие в каждом человеке различно: одни переживают из-за маленького проступка, другие легко забывают о большой ошибке.

Серьезное отношение к совести дисциплинирует человека, он учится следить за своими действиями, продумывать их исход наперед. Следовать данным установкам необходимо каждому.

В стихотворении Эдуарда Асадова «Именем совести» поэт призывает нас не поступаться совестью ни при каких обстоятельствах. Каждого преследуют соблазны на жизненном пути, но их цена слишком велика для совестливого человека. Даже бесстыдные люди испытывают душевные терзания за низкие поступки.

Поэт приводит в пример поведение в самых главных для нас обителях – любви и дружбе. Иногда у нас возникает желание солгать любимому человеку, чтобы избежать ссоры или заслужить похвалы, но совесть не позволяет нам этого сделать. Как и в дружбе, мы не должны оправдываться или искать причины своего поведения там, где неправы.

Совесть – наш самый честный судья, вечный свидетель. Можно скрыть измену от всех, но не от неё, оправдать любые свои действия перед всеми, но перед ней – никогда. Нельзя идти против своей совести, ведь лишившись её, мы перестанем быть достойными людьми.

В романе М. Шелли «Франкенштейн» от мук совести страдают оба героя: Виктор Франкенштейн и созданный им монстр. Виктор изучает науки, которые помогают ему научиться оживлять мертвую материю, и создает монстра из останков, найденных в могилах. Но когда он понимает, сколь безобразное существо сотворил, то покидает его на ночь, а утром уже не застает на месте. Виктор переживает, понимает, что на нем лежит ответственность за свое творение, у него начинается нервная горячка.

Монстр, созданный Виктором и обреченный на вечное одиночество, обозлился на своего творца. Он отомстил, убив младшего брата ученого. Но в убийстве была обвинена молодая девушка Жюстина, жившая у Франкенштейнов с детства. Виктор узнал настоящего виновника преступления, но, боясь прослыть сумасшедшим, не раскрыл всей тайны.

Обозленный монстр жаждал мести Виктору, ведь тот бросил его на произвол судьбы, а после отказал создать для него подругу. В качестве расплаты, существо задушило друга Франкенштейна, Анри Клерваля, а в день свадьбы и его жену, что вынудило Виктора гнаться за существом по всем материкам.